Новые рассказы о прошлом - Виктор Житинкин

– О-о-о! Вы так добры, – услышав ответ, сказала официантка, повернув ко мне свое прелестное личико.

Затем, девушка, чиркнув зажигалкой, вновь стала курить, а я смотрел на нее, не сводя глаз с ее чудесного профиля. На ее лице я не нашел ни дефектов, ни изъянов. Красивый носик слегка вздернут, длинные ресницы на веках выразительных глаз серо-голубого цвета, аккуратные губки и подбородок, светло-русые локоны на голове. Одним словом – красавица! Нет. Пусть лучше будет так – хорошенькая молодая женщина. Она курила, не поворачивая лица в мою сторону, но я видел, что она о чем-то рассуждала, поскольку выражение ее лица менялось.

Я пришел к выводу, что она, эта красивая официантка считает, да и правильно считает, что этот мой неотрывный взгляд и это шампанское только лишь для того, чтобы добиться ее. Рассуждая по-русски, всем мужикам от красивых женщин нужно только одно.… Для этого они не жалеют ни времени, ни денег, ни сил. В то же время, мрачного настроения на ее личике не появлялось. Была только задумчивость. Так мало ли о чем может задуматься человек?

Интересно, есть у нее муж или нет, впрочем, зачем мне все это? Наверное, тоска и временное одиночество так подействовали на меня. Увидел красивую женщину и, растаял, как шоколад в ладони. Будь, что будет. Я, пожалуй, отдам себя во власть судьбы и в руки этой красавицы. Я буду рядом с ней сегодня ровно столько, сколько позволит или захочет она.

Наконец-то, гастштедт закрылся, за последними посетителями захлопнулись двери. Хозяйка вышла в зал, подозвала к себе официантку и посоветовала ей не убирать в помещении сегодня, поскольку нельзя терять ни минуты. Нас ждет шампанское! Слава богу, уборка отложена на завтрашнее утро!

Я попросил женщин сесть возле нашего «банкетного стола» в нише. Хоть, на этом столе, кроме бутылки шампанского и трех бокалов больше ничего не было, все равно, он был для нас «банкетным». Шумно потерев ладонями, я ухватился за горлышко бутылки и под взглядами женщин, стал скручивать пробку. Видя мою неловкость, Барбара стала помогать мне, отчего руки наши сплелись, она смеялась, а я смотрел ей в лицо, и меня потряхивало от такой близости. Пробка вылетела с треском, ударила в потолок и упала на стол. Хозяйка взвизгнула и закрылась руками, ожидая потока пены, но я быстро разлил бурлящий и шипящий напиток в фужеры, подставленные ближе ко мне легкой рукой молодой женщины.

Мы пили шампанское, смеялись и, мне казалось, что всем нам было очень хорошо. Мы разговаривали, с трудом понимая друг друга, Барбара примеряла мою фуражку, очень большую для нее. Она затягивала ремешок фуражки на своем подбородке и, белой ручкой с голубыми жилками, отдавала честь, поднося ее к козырьку. Она смеялась все время, смеялась звонко, как девчонка, а пожилая хозяйка лишь улыбалась, глядя на нее.

Время безудержно летело. Ровно через тридцать минут хозяйка встала и сказала:

– Достаточно! Пора закрывать. Все по домам.

Возражать я не мог, да и не имел права.

Уходя, они попрощались со мной. Я расхрабрился и пытался обнять Барбару. Она, хохоча, вырвалась из моих рук, крепко ухватилась за хозяйку и две пары каблуков дружно зацокали, удаляясь от меня.

Я опять остался один, стало грустно, словно я опять что-то потерял.

Домой я шел медленно, постепенно забывая обо всем происшедшем, голову одолевали завтрашние заботы. Лег спать глубоко за полночь, а поутру, хорошо выспавшись, совсем забыл об этих двух удивительных женщинах.

20.02.14

Варькина подружка

Выходной день для офицера – понятие риторическое, особенно, если живет этот военный рядом с местом, где он служит. Бывает, конечно, изредка, что проведешь дома в кругу семьи целый день, а дети, наскучавшись по отцу, так прилипнут к тебе, что целый день находишься только рядом с ними, стараясь выполнить любое желание крохотных дочек.

В будни как бывает? Ни свет, ни заря бежит офицер в казарму, когда детишки еще спят, а по вечерам возвращается он, бедный, в полночь-заполночь, а детишки-то уже спят. О каком участии отца в воспитании своих детей в таких условиях может идти речь? Единственное, что только материально он семью может обеспечить, жены офицеров за границей обычно не работают, нет для них работы. Да еще детям своим подаришь что-то наподобие клички – «офицерская дочка» или «офицерский сынок», что, в принципе, означает – избалованный, привередливый ребенок, строящий из себя черт те что. А я хочу сказать, что даже при таком однобоком воспитании из офицерских детей, в конечном счете, получаются неплохие люди. Думаю, что весь секрет тут в хорошей подготовке матерей к воспитанию детей. Ведь почти каждая из женщин в военных городках имеет высшее образование, а это педагогическое, юридическое, медицинское и другие. Тем более что эти женщины, сами по себе, люди самоотверженные, стойкие, а не хлипкие, поскольку разделили участь мужей, вечных скитальцев

Утро в тот выходной началось, как обычно, поспать, как можно дольше, чтобы отоспаться до следующего выходного, не получилось. Дети проснулись раньше меня и шумным гомоном наполнили нашу небольшую двухкомнатную квартиру.

Младшая дочь, совсем еще маленькая, лежала в кроватке, но она часто выражала свое несогласие с чем-то своими криками. Старшенькая дочка, соскучившись по отцу, влезла на кровать, села верхом на меня и принялась открывать своими пальчиками мои, еще спящие глаза, зажимать нос. Ну, какой тут сон может быть?

Окончательно проснувшись, я занялся воспитанием своей старшей дочери – Варвары, младшая в нем еще не нуждалась. Я почитал ей хорошую книгу, побыл некоторое время логопедом, поучил выговаривать некоторые труднопроизносимые слова, но ребенку все это очень быстро надоело. Она упорхнула от меня и, вскоре, после небольшого завтрака, одевшись для прогулок, она выскользнула за дверь, сопровождаемая потоком маминых наставлений, а ей и дела мало, на улице уже слышны крики ее друзей, таких же, как и она, девчонок и мальчишек.

Незаметно проходит время в выходной день. Помог жене убраться в квартире, да сходил в магазин за продуктами для обеда. Только вернулся, жена интересуется:

– Варьку не видел на улице, давненько что-то не слышно ее.

– Когда туда шел, видел ее на карусели. Они с девчонкой какой-то в красном платьице там были. А обратно шел, недалеко тут, в догонялки с этой же девочкой играли.

Жена на время успокаивается, занимаясь младшей дочерью, гладит пеленки, распашонки, пока та спит.

С обедом помогал я. Опять же, пока отбивные готовил, да по мясу молотком колотил, разбудил ребенка. Пришлось нянчиться. Ничего не поделаешь. Удивительно даже, как только со всем этим справляется Валя, моя жена, когда меня нет дома. Ведь всегда к моему приходу и обеды, и ужины готовы, в квартире чисто и убрано, дети одеты опрятно. Да! На такое способны только женщины, да и то не все.

Из кухни стали доноситься ароматы, чувствуется, что скоро обед. Последний раз стукнула ложка о стол, все готово. Открыв окно, Валя кричит:

– Варя, домой! Обедать!

Точно так же, в далеком беззаботном детстве, и моя мать, кричала меня, приглашая или на обед, или просто загоняя домой, чтобы усадить за уроки, когда я уже учился. Моим детям это только предстоит, но все повторяется, все так же: и материнская любовь, и забота, и хлопоты целый день и даже этот родной протяжный крик в открытое окно. Варвары все нет. Валя выглядывает в окно и не кричит, как в первый раз, а спокойно говорит:

– Варя, ты что, меня не слышишь?

Значит, дочь где-то рядом с домом, просто ее что-то задерживает или кто-то.

Вскоре дверь с шумом раскрывается и в квартиру вваливается Варя, таща за собой за руку такую же, как она, чумазую девчушку в красном платьице. Обе русые, обе голубоглазые, они даже чем-то похожи друг на друга.

– Это – Ася! – кричит дочь, оправдываясь, а заодно и, знакомя нас с девочкой. – Она будет со мной кушать.

– Ну-ка, марш в ванну, мыться! Обе, обе! – говорит Валя, выталкивая девчат из кухни и направляя их к умывальнику. Девочки по очереди залазят на маленький стульчик, чтобы достать до текущей из крана воды, грязь течет и капает с маленьких ручонок, грязь же размазывается и по их счастливым, но грязным мордашкам. Моя жена своей рукой смывает грязные подтеки с девчоночьих лиц и обтирает их мягким махровым полотенцем. Обе девочки садятся за маленький столик, журнальный столик, накрытый для двоих, и начинают уплетать за обе щеки, поглядывая друг на друга.

– У нас гости, – говорит мне Валя. – Так, что придется повременить немного с обедом. Кстати, не знаешь, чья это девочка? Я, вроде, видела ее на этой же карусели. Вроде, на Младову похожа, наверно, это и есть дочь начфина полка.

– Она плохо умеет говорить, – поясняет нам дочь. – Она говорит, а ничего не поймешь. Только Ася, Ася и все. Только она все понимает. Я ей говорю: «Пойдем кушать», а она головой вот так машет. Варвара начинает изображать девочку, которая согласилась с ней пообедать, согласно кивая головой.